Конфеты и фантики
Подарила мне сестрёнка конфеты: красивые, вкусные, заграничные. Обрадовалась я, помолилась за неё, за себя, положила подарок в деревянную тарелочку. Нарядно смотрелись они: бежевые, зеленые, кофейные – как будто древесный букетик! Я еще какое-то время рассматривала их, любовалась, а потом все-таки встала и пошла по своим делам. Вдруг донесся до меня из кухни неясный шум, как будто свистит чайник или дребезжит старый холодильник. Я вскочила и побежала туда: мало ли что могло случиться: например, пожар! Каково же было мое удивление, когда я увидела на столе разбросанные конфеты: почему-то полураздетые, потрепанные, взъерошенные. Да тут настоящая битва!
— Конфеты, конфеты, что случилось? – воскликнула я и взяла в руки ближайшую: ореховую. Она была наполовину без фантика, немножко побитая по краям. Шоколадная глазурь потрескалась, а местами подтаяла и стала растекаться. Фантик тоже был какой-то измятый, уже не блестящий, в середине красовалась дыра.
— Вы что это устроили? – я строго нахмурила брови, — стенка на стенку? Трюфели против шоколадных?
Они молчали, насупившись, и тут заговорила пузатая сахарница:
— Совсем не так, хозяйка, — она рассмеялась дребезжащим смехом: стеклянная крышка затряслась и со звоном упала на стол. Пришлось поднимать и успокаивать хохотунью:
— Не насмешничай, сахарница, разве это смешно?
— А как же! Ты ведь даже не представляешь! – она снова зашлась в смехе и от этого чуть не упала на пол. А ведь убирать сахар мне!
Наконец она взяла себя в круглые ручки и изрекла трагически:
— Конфеты с фантиками рассорились!
Я удивилась еще больше: конфеты с фантиками??? Как такое может быть?
В этот момент поднялся гомон: заговорили разом все конфеты и фантики: сложно было разобрать хоть что-то, пришлось призвать всех к молчанию и спросить одну лишь ореховую конфету:
— Так в чем же дело!
— Мы расстаёмся с фантиками! — вполне серьёзно сказала она, даже как-то слишком спокойно.
— Мы не нужны друг другу! Вот ты, например, фантики не кушаешь, правда? Тысячу лет они тогда нужны, главное — содержание! А содержание — она потупилась в ложной скромности и закончила:
— А содержание — это я!
Тут её перебил фантик:
— Мы тоже решили: довольно! Посмотри на нас: как мы красивы, блестящи! Куда этой шоколадной массе до нас! У них и цветов то: раз, два и обчелся. Если белый с коричневым смешал кондитер — то это уже шедевр. А мы… Золото с изумрудом, серебро с янтарем! Какие оттенки, какие отсветы! В наши полосочки можно смотреться, как в зеркало! Нам ли после всего этого покрывать собой скучный шоколад, матовый, — он скосил глаза и добавил насмешливо: с трещинками!
В-общем, — подытожил фантик: есть ли разница, что будет внутри нас, если снаружи мы прекрасны. Ведь прекрасны же? — напористо спросил он.
Я не ответила. И в течение следующих двадцати минут молча слушала препирательство спорщиков, недоумевала: неужели они не шутят?
— Эх, конфетки, и вы, фантики! — какие глупости вы говорите! Разве можно отделять содержание от формы, и наоборот? Вот, например, вы, конфетки! Ну, купила ли бы вас моя сестра, если бы на вас не было фанатиков? Конечно же, нет! Вы бы растаяли по дороге, и хотя, быть может, были бы также вкусны, однако в таком виде не могли бы считаться подарком!
А фантики? Вот бы смеялась я, если бы мне прислали в посылке вас: без конфет! Поэтому, кончайте спор, миритесь!
Они призадумались, исподлобья поглядели друг на друга, все ещё не решались обняться.
— Вы мне друг с другом гораздо больше нравитесь, чем так, поодиночке! — прибавила я и улыбнулась: расправили хмурые лбы фантики, смягчили свои углы конфеты, обнялись, завернулись красивыми бантиками, исчезли морщинки. Снова водворилась гармония: лежат они тихонько вместе: красивые, вкусные!
Анна Минковская