13. О падении епископов
Старообрядец. Если все апостолы одновременно могли пасть не просто в заблуждение, а даже в неверие воскресению Христа, то тем более могут уклониться в заблуждение епископы, как и действительно уклонились в половине семнадцатого столетия. И то еще нужно заметить, что апостолы все сразу пали в сказанное неверие, а епископы не сразу все, а по частям.
Новообрядец. А как же вы утверждаете, что во времена Никона все епископы сразу пали в ересь?
Старообрядец. Никто вам этого не говорит. Тогда только частичка, и притом очень малая частичка епископов уклонилась в заблуждение. Еще задолго до Никона одна часть епископов впала в арианство, другая — в несторианство, потом еще часть уклонилась в монофизитство, а еще часть — в монофелитство и проч., и проч.; а через несколько времени еще огромная часть епископов отпала от православия вместе с папою римским. Осталась самая малая часть епископов. И вот эта часть в половине семнадцатого столетия уклонилась в заблуждение. Насколько ничтожна была эта последняя частичка, можно видеть из того, что на самом большом, по сравнению с предыдущими, соборе 1667 года всех епископов было только двадцать девять (ист. русск. церкв. Мак., т. 12, стр. 683): и трех десятков не набралось. И эта ничтожная частичка епископов уклонилась в ересь не сразу, а по частям.
Сначала уклонился только один московский патриарх Никон, когда издал свою «память», или распоряжение с превратным учением о поклонах и о перстосложении для крестнаго знамения в 1653 году (там же стр. 118); потом в следующем 1654 году на соборе обманом и насилием были привлечены на сторону Никона еще восемь епископов; затем года через два, именно в 1656 году к этим отступникам присоединилось еще четыре греческих иерарха, когда прокляли православных христиан; в том же году на соборе десять епископов отвергли двоеперстное сложение, как ересь, и подтвердили проклятие на православных христиан за моление двоеперстным сложением. Потом лет через одиннадцать после этого, в 1667 году, к этим ересиархам присоединилось еще епископов четырнадцать. Это были последние епископы, отпавшие от православия: после них не осталось ни одного истинно-православного епископа.
Из этого ясно, что епископы хотя и все уклонились в заблуждение, но не разом, а по частям. Но если бы не только по частям, а все сразу епископы уклонились в заблуждение, и тогда не должно бы смущаться как чего-то необычного и изменять православной вере. На это кроме вышепредставленных есть много других доказательств, из которых представлю некоторые.
Когда преподобного Максима исповедника еретики единовольники посадили в неволю, и начали увещевать его принять их ереси, представляя, что с ними согласились очень многие епископы, в том числе и пришедшие из Рима от папы два апокрисария, — тогда «отвеща (им) преподобный (Максим): аще и вся вселенная начнет с патриархом (еретиком) причащатися, аз не имам причаститися с ним: вем бо Духа Святаго чрез апостола Павла, и ангелов анафеме предающего, аще бы инако благовестили, новое что вносяще» (чет. мин., генв. 21). Замечательно, что преп. Максим не сказал еретикам, что не может быть, чтобы все епископы уклонились в ересь; сколько-нибудь осталось епископов, которые не могут уклониться. Нет; он сказал о падении епископов больше и сильнее, чем еретики, полагавшие изумить и убедить его множеством падших епископов: когда они стали говорить ему, что и римские апокрисарии с ними соединились, и очень многие епископы, то он им сказал, что если бы не только многие епископы уклонились в заблуждение, но хотя бы даже и вся вселенная, — и то не поколеблюсь в православии, хотя и один останусь. А он был не епископ, а просто игумен.
Я согласен допустить, что еретики обманывали его, когда говорили, что с ними соединились очень многие епископы, согласен допустить даже, что с ними никто не соединился: одни они были с цареградским патриархом. Не это важно, а то, что сказал преподобный Максим исповедник: если и вся вселенная уклонится в ересь, я один не имам причаститися с отступниками, не последую за ними. Он, конечно, не врал. Если бы в его время действительно случилось, что все епископы уклонились в ересь, он бы сдержал свое слово: не последовал бы за ними. Мало все епископы; хотя бы вся вселенная уклонилась в ересь, — и то он не смутился бы: остался бы в православной вере. Если бы преподобный Максим исповедник жил во времена Никона, он нисколько не смутился бы от того, что все, или точнее — остальные, епископы пали в заблуждение, и не последовал бы за ними. Но хотя он в то время и не был на земле, однако содержатели и исполнители его учения были, и ничуть не смутились от того, что остальные епископы пали в заблуждение, — не смутились, повторяя слова преподобного: «аще и вся вселенная», (а не только двадцать девять епископов), начнет мудрствовать по-еретически, и то православный христианин не должен соблазняться.
Таким образом, древняя святая церковь, святые отцы и учители церкви отнюдь не содержали вашего миссионерского учения, что все епископы не могут уклониться в ересь. Так учил не один преподобный Максим исповедник, а и другие святые отцы церкви. Так, когда Мартину папе римскому предложили принять еретическое учение, изложенное в книге, именуемой «Тип», — то он отвечал: «аще бы и весь мир новое то учение, правоверию противное, восхотел прияти, аз не прииму, ни отступлю евангельского и апостольского учения и святых отец предания, аще ми будет и смертию пострадати» (чет. мин. генваря 21). Так и святый Василий Великий, вселенский учитель, писал к монахам, утесненным от ариан: «Да не устрашает вас многочисленность народа, волнуемая, как вода в море, ветрами, ибо, если и один кто спасется, как Лот в Содоме, должен держаться здравого суждения, имея непоколебимое упование о Христе, потому что Господь не оставит преподобных Своих» (твор. его, ч. 7, письмо 249). Так и другой вселенский учитель, святый Иоанн Златоуст, указывая, что безначалие есть зло, а также зло есть неповиновение подчиненных, говорит между прочим так: «Но скажет кто нибудь, есть еще третье зло, — когда начальник нехорош. Знаю: это немалое зло, и даже гораздо большее, нежели безначалие, потому что лучше не управляться никем, нежели быть под управлением дурного начальника. В первом случае народ иногда подвергается опасности, а иногда и спасается. В последнем же всегда находится в опасности и увлекается в пропасть. Почему же Павел говорит: повинуйтеся наставником вашим и покаряйтеся? Он выше сказал: ихже взирающе на скончание жительства подражайте вере их, а потом и говорит: повинуйтеся наставником вашим и покаряйтеся. А что, скажешь, когда начальник нехорош, то не нужно повиноваться ему? Нехорош, — в каком смысле говоришь ты? Если по отношению к вере, то беги от него и не сообщайся с ним, хотя бы он был не только человек, но даже ангел, сшедший с небес; если же по отношению к жизни, то не спрашивай об этом» (34 беседа на поел. евр.).
Вот чему учат святые отцы, вот что заповедует святая церковь: хотя бы не только все епископы, но и вся вселенная, весь мир стал мудрствовать по-еретически, уклонился в ересь, — и тогда православный христианин не должен смущаться, как чего-то необыкновенного; но должен пребывать в православной вере, хотя бы пришлось остаться даже и одному, как Лот в Содоме; ибо лучше не управляться никем, чем быть под управлением нехорошего начальника, нехорошего по отношению к вере.
Это учение святых отец согласно учению святых апостол и на нем основано. Святый апостол Павел выражается даже сильнее святых отец, свидетельства которых мы привели. Он говорит: «Аще мы (то есть сами апостолы), или ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет» (галат. зач. 199). Святый Иоанн Златоуст толкует сие так: «Замечай благоразумие апостола! Чтобы кто не сказал, что он по тщеславию составляет свои собственные догматы, то он и себя самого подверг тому же проклятию. Поелику же они (заблуждающиеся) опирались еще на достоинство Иакова и Иоанна, потому он упомянул и об ангелах. Чтобы ты не указывал мне, говорит, на Иакова и Иоанна, то я сказываю тебе, что хотя бы кто из первых ангелов с небеси стал повреждать проповедь евангельскую, анафема да будет. И не сказал, — ежели противное будут благовествовать, или все превратят; но ежели и маловажное что будут благовествовать противно тому, что мы благовествовали, или хотя несколько изменят что-нибудь в проповеди, анафема да будет. Павел (апостол) предпочитает писание и ангелам с неба сходящим. И весьма справедливо, ибо ангелы хотя и велики, но суть рабы и слуги: а писание дано нам не от рабов, но от Владыки и Бога всяческих Произнесши проклятие на благовестников и ангелов, сим обнял он всякое достоинство; а произнесши оное и на себя самого, сим указал на всякое сродство и содружество. Не говори мне, говорит: сему учат такие же апостолы и друзья твои; я и себя самого не пощажу, ежели не то буду проповедывать. Впрочем он говорит сие не для осуждения других апостолов, как бы извращавших проповедь евангельскую; нет. Ибо говорит: аще убо мы, аще ли они, тако проповедуем (1 кор. 15, 11); но сим он хотел только показать, что достоинство лиц не принимается в уважение, когда речь идет об истине» (толков, на послан, к галат., гл. 1, стр. 33-35).
Итак, по учению святых отец и святых апостол выходит, что если бы не только все епископы, не только вся вселенная, весь мир, но даже если бы сами апостолы, или даже самые ангелы с небес стали благовествовать паче благовещенного апостолами, — и тогда православный христианин не только не должен смущаться или соблазняться, но и сказать им: анафема. Если бы все епископы никогда не могли уклониться в ересь, то святые отцы и апостол Павел сказали бы так: хотя бы и много епископов или большая часть их уклонится в заблуждение, — и то за ними не должно следовать: анафема им. Но они говорят, что если бы не только все епископы, но и вся вселенная, и не только вся вселенная, но и сами апостолы, и не только апостолы, но и ангелы небесные уклонились бы в заблуждение, — и то за ними не должно следовать.
Что же мы видим во времена Никона? Тогда ни ангелы с небес не благовествовали паче благовещенного, ни апостолы не проповедывали вопреки себе, ни вся вселенная не уклонилась в ересь, — а произошло событие самое обыкновенное, простое, заурядное: ничтожная во всех отношениях частичка архиереев, числом двадцать девять, из которых многие уже раньше уклонились в заблуждение, а другие несколько раз переменяли веру: были и католиками, и магометанами, даже отрекались от Христа, учились в иезуитских академиях, поведения самого грязного, низкого и развратного, — собрались в 1666-1667 гг. на собор, подтвердили все прежние никоновские заблуждения, нововведения и клятвы, за немногими исключениями, и изложили еще от себя клятву на православных христиан за православные предания. При этом некоторые члены собора действовали злонамеренно, а некоторые были просто вовлечены в заблуждение хитростию и обманом, не понимая, что на соборе было и что они подписывали, ибо многие и русского языка не знали и не понимали. А миссионеры о них и кричат умильно нараспев: «все епископы! все епископы! Могли ли все епископы?! Могли ли сразу все епископы уклониться в заблуждение?! Кто всех епископов смеет ослушаться!» и проч. А тут и взглянуть не на что: все епископы, — а их даже и трех десятков нет. Вот так все!
14. Бедственное состояние Церкви
Новообрядец. Вы все доказываете, что епископы могут уклониться в заблуждение и будто бы действительно уклонились при Никоне. Но это еще не оправдывает вашего общества, претендующего на наименование церкви. Может ли быть что-либо подобное с церковию, что было с вашим обществом, может ли она находиться в таком унижении, чтобы быть без епископа, — вот в чем суть вопроса, и вы его никогда не решите.
Старообрядец. Если бы вы беспристрастно и внимательно вели беседу и слушали мои возражения и ответы, то не сказали бы этого, потому что это ваше недоумение и возражение уже решено на основании свидетельств Священнаго Писания. Напомню некоторые из них. Было представлено, что церковь может быть вдовствующею, то есть без епископа, что без епископа при содержании православной веры она как корабль крепкий, хотя и не имеющий некоторых матросов, что вскоре после ее создания она оказалась без епископа, когда апостолы пребывали в неверии Христову воскресению. Конечно, пребывание церкви без епископа — событие жестокое, испытание великое и тяжкое, бедствие горестное. Но это не должно смущать и не смутить истинно-верующего православного христианина.
Что такие горестные события могут происходит в церкви, об этом свидетельствуют писания святых отец. Из многого представлю хотя немногое. Петр Хрисолог, учитель церковный пятого века, глаголет о церкви сице: «Малый кораблец Христов (церковь) иногда возносится к небу, иногда опускается в бездну, иногда Христовою управляется силою, иногда колеблется страхом, иногда покрывается волнами страстей, иногда выплывает на веслах исповедания» (кн. его, ч. 1, сл. 19, о укрощ. морской бури).
«Святый Амвросий медиоланский сравнивает ее (церковь) с луною, которая по временам исчезает, но остается не исчезнувшею, затмиться она может, но не исчезнуть» (объяснение Фед. Яковлева на Апокалипс. гл. 20, ст. 4). В другом месте сказано так: «Понеже Господь различными образы управляет церковь Свою в мире сем, иногда убо аки во гробе затворяя оную, иногда аки от смерти возставляя, иногда аки древо до корени посекая (что касается до внешнего вида), иногда паки возустрояя: убо блюстися подобает нам, да не судим о том по чувствам нашим и по плотскому мудрованию, еже Господь провещавает о управлении церкви Своея: ибо спасение ея часто сокрыто бывает от умов и очес человеческих. Господь не привязывает Себя к человеческим средствам ниже к обыкновенному порядку природы, но хощет превышать силою Своею все то, что ни воображают человеческие умы» (толк. Иринея псков. на 10 ст. 1 главы пророка Осии).
Вот в каком бедственном положении может иногда находиться церковь: как бы опускается в бездну, как бы исчезает, затмевается, подобно луне, иногда Бог как бы во гробе затворяет ее, или, как древо, до корени посекает, и затем снова возустрояет, воскрешает, управляет Своею силою, возносит к небу. Все это действительно и случилось с Христовою церковию: когда епископы в XVII столетии уклонились в заблуждение, и она осталась без них, тогда она действительно казалась как бы во гробе затворенною, как бы древом, до корени посеченным, как бы затмившеюся подобно луне, или опустившеюся в бездну подобно кораблю…
Беспоповец. Теперь ты нас оправдал совершенно. Ты доказал, что церковь подобно кораблю опускается в бездну, подобно луне исчезает, и даже как бы во гробе затворяется, или как дерево до корени посекается. А с нами так именно и случилось: у нас церковь сейчас пребывает как бы исчезнувшею, или во гробе затворенною, не имея ни священства, ни таинств и не имея надежды иметь их.
Старообрядец. Приведенные нами свидетельства о церкви к вам вовсе не подходят и ничуть не оправдывают вас. В них говорится, что церковь Христова иногда опускается в бездну, а иногда возносится к небу. А ваша церковь (если только вашу беспоповскую общину можно назвать церковью), как опустилась в бездну, так уже и не выходит оттуда, не возносится к небу, а пребывает в бездне без всякой надежды выбраться из нее. Затем, церковь сравнивается с луною, которая по временам исчезает, но остается не исчезнувшею, а снова, по прошествии некоторого времени, является полною и совершенною; а ваша беспоповская церковь как исчезла раз навсегда, так и остается исчезнувшею постоянно, а не временно. Еще говорится, что Бог так управляет Своею церковью, что иногда аки во гробе затворяет ее, иногда аки от смерти возставляет; а вашу общину как затворил во гробе, так она и осталась в нем навсегда без малейшей надежды восстать от этой духовной смерти. Далее сказано, что Бог Свою церковь иногда аки древо до корени посекает, иногда паки возустрояет; а ваша беспоповская община раз посечена до корени и навсегда осталась в таком виде, никогда не имея никакой надежды и возможности паки возустроиться в прежнее состояние.
Таким образом, если с церковью Христовою и случаются слишком горестные события, то это бывает только иногда, то есть на некоторое время, а не навсегда остается она в таком печальном положении. Ваше же беспоповщинское общество, затворившись во гробе, посекшись до корени, или исчезнув, остается постоянно в этом положении и даже не желает и не может выйти из него. А всему этому виною сами вы, беспоповцы, не желающие принять на покаяние обращающихся от ереси священнослужителей в их сане, преступая этим священные правила (8-е перв. вселен, соб.; 69-е Карфаген, соб.) и противясь всей практике церкви, принимавшей от ереси епископов в их сане.
Чтобы еще более убедить вас в том, что, действительно, иногда великие и страшные бедствия постигают церковь, но они всегда бывают временны, а не вечны, так что по миновании их она опять придет в свое прежнее положение, в свое нормальное состояние, — представлю еще одно свидетельство из учения святых отец. Святый Иоанн Златоуст в письмах к диакониссе Олимпиаде пишет о церкви так: «Правда, церковь терзается, ее вожди изгнаны; хищные волки вторглись в овчарню и разогнали стадо; сильные мира поднялись против святилища и внесли в него злоупотребления и раскол. Что же? Разве никогда не случалось подобного в мире? Разве церковь Христова не возросла среди смут, и сам Христос от колыбели до могилы не был окружен поруганием? А если это так, то зачем роптать, и что такое мы со всеми нашими жалкими страданиями, когда Сын Божий и Его апостолы принесли нам истину лишь посреди преследований и мучений?.. О, я не хочу укрывать зло, тебя ужасающее, не хочу ни отрицать, ни умалять его; я хочу, напротив, чтобы ты рассмотрела его таким, каково оно есть, т.е. более ужасным, более глубоким, каким оно тебе еще не кажется. Да, мы плывем среди необъятной бури. Корабль, влекущий нас, носится без управления по воле разъяренного океана. Половина матросов в море; их трупы перед нашими взорами качаются на поверхности волн; другую половину ждет гибель. Нет более парусов, нет более мачт; весла брошены, кормило сломано, и кормчие, сидя на скамье, обняли колена руками, не зная, что предпринять, и находя силы для одних стенаний. Темная ночь скрывает все до подводной скалы, на которую они несутся, и до слуха их доносится только оглушительный рев валов. Само море из недр своих поднимает мерзостных чудовищ, которых извергает на корабль к великому ужасу плывущих. Тщетно пытаюсь я выразить обилием этих образов множество бедствий, нас одолевающих, ибо какой же человеческий язык мог бы передать их? И все-таки я, который должен бы смущаться ими более, нежели кто-нибудь, я не покидаю надежды: я поднимаю взоры к высшему Кормчему вселенной, Кому не нужно искусство управления среди бури.
Итак, отчаиваться не должно, напротив должно постоянно помнить следующую истину: одного только несчастия следует страшиться в мире — греха и слабости духа, которая приводит ко греху; все прочее — мечта. Ковы и вражда, обманы и клеветы, оскорбления и изветы, хищение, заточение, острые мечи, взволнованные моря, война в целом мире — все это ничто, и не может смутить душу бодрствующую. Апостол Павел учит нас этому, говоря: видимые вещи временны. Зачем же страшиться, как действительного бедствия, случаев, которые уносятся временем, как вода увлекается рекою? Но, скажут, такое бедствие — бремя жестокое, тяжелое! — Конечно, но взглянем на него с другой стороны, и научимся его презирать. Оскорбления, презрения, насмешки, обращаемые на нас врагами, что они в самом деле? — Шерсть истлевшего плаща, который точат черви и время истребляет. Однако же, прибавляют, посреди этих испытаний, постигающих мир, многие погибают и соблазнаются. Справедливо, и это много раз случалось: но после гибели, смерти и соблазнов порядок восстановляется же, воцаряется тишина, и правда возобновляет свой прежний путь. Вы хотите быть мудрее Бога! Вы исследуете повеления Провидения! Преклонитесь лучше перед законом, Им предписываемым, не судите, не ропщите, повторяйте только с апостолом: Глубина намерений Божиих, кто может постигнуть вас?
Если представить себе человека, никогда не видавшего ни восхода, ни захождения солнца, — не соблазнился ли бы он при виде, как исчезает дневное светило с небосклона и ночь охватывает землю? Он подумал бы, что Бог его покидает. А тот, кто видел только весну, не соблазнился ли бы он, увидев наступление зимы, этой смерти природы? Он подумал бы, что Бог, отрекаясь от Своего творения, оставляет мир, Им созданный. И тот, кто видит как сеют семя в землю, и как это семя изгнивает под землею и инеем, не соблазнится ли он, спрашивая: для чего погибло это семя? Но позже он увидит его возрождение в желтеющих нивах; другой увидит восходящее солнце, и весну, снова сменяющую зиму. Эти люди раскаются потом в своем ослеплении и преклонятся с благоговением перед порядком, установленным Провидением. Так и в нравственном мире, и в событиях жизни; достаточно наблюдать их, чтоб вскоре убедиться со скорбию, что подобное сомнение есть просто богохульство…
Олимпиада возражала, в оправдание своей скорби, что многие, уступая гонению, впали в заблуждение и раскол. «Разве ты думаешь, — возражал энергически Златоуст, — что не было учеников, соблазнившихся при виде креста? Когда враги Христа, наконец, овладели им, медленно утоляя над ним свою зверскую мстительность, то предавший Его ученик, при виде Его унижения, конечно, торжествовал, тогда как другие соблазнялись этим. А самый суд, бичевание, осмеяние царского достоинства, а распятие — какой соблазн должны были произвесть они! Христос покинут Своими учениками; вокруг Него не видно ничего, кроме оскорблений со стороны солдат или черни, насмешек, злословия, заушений. — «Если ты Сын Божий, кричали Ему у подножия Его креста, то сойди со креста и мы уверуем в Тебя». Но верхом оскорбления, превосходившим всякие измышления нечестия, было предпочтение вора, разбойника, запятнанного кровью. «Кого хотите: Христа или Варавву?» — «Варавву! кричит весь народ иудейский, хотим Варавву, а Этого распни, распни Его!» Была ли когда-нибудь смерть более позорная? И Он умирает одинокий, без друзей, без учеников; один разбойник, товарищ по казни, исповедует Его с креста своего. Нет, никогда все соблазны, вместе взятые, не могли сравниться с таким соблазном. Самое погребение Его есть милостыня. — Вот как Истина, ниспосланная с небес, получила Свое начало на земле: Ее путь был окружен обстоятельствами, которые были для сильных испытанием и гибелью для слабых. Она осуществила божественное слово, Ею Самою произнесенное: горе соблазняющемуся!» (До зде из писем Златоуста к Олимпиаде; в кн. св. Иоанн Златоуст и импер. Евдоксия, Тьерри, стр. 342-347).