Я осталась в малолетстве. Но когда вышла из детского возраста, и страсти начали пробуждаться и тревожить мое неопытное сердце, — в один вечер я села и начала помышлять о том, какой избрать мне путь жизни? Идти ли путем отца — в кротости, благочестии и чистоте? Но, думала я, что пользы было ему от такой жизни? Всегда болезни и скорби, и по смерти земля как-бы не принимала тела его. Если б угодна Богу была такая жизнь, не потерпел бы он столько зол. Жизнь матери, кажется, вернее. Она жила по всем желаниям сердца, и была всегда здорова, и погребения сподобилась светлого. Так жизнь матери лучше. Ибо лучше своим глазам верить, и следовать тому, что верно и известно.
Итак, мне показалось, что лучше идти путем матери. Между тем настала ночь, и меня объял сон. И вот предстает мне в сновидении некто высокий ростом, страшный видом и грозно спрашивает меня: скажи мне, говорит, какие помыслы в сердце твоем? Дрожа от страха, я не могла и смотреть на него; а он еще более страшным голосом требовал сказать ему, о чем помышляла я. Отуманенная страхом, я забыла, о чем думала, и сказала: я ничего не помню. Тогда он сам напомнил мне все. Обличенная, я созналась в том и просила прощения, предлагая в извинение причину, побудившую меня так подумать. После сего он сказал мне: пойди, посмотри, какова участь отца твоего и какова — матери твоей, и тогда избери себе, что хочешь, — и, взяв меня за руку, повел.
Ввел он меня в сад, исполненный всякого рода дерев с плодами, красоты, превышающей всякое повествование. Когда вошли мы в середину, то нас встретил отец мой и обнял меня, называя любезным чадом. Я просилась остаться с ним, но он сказал мне: теперь это невозможно, но если пойдешь по стопам моим, то придешь сюда в короткое время.
Я опять начала умолять отца; но ангел, введший меня сюда, сказал мне: иди теперь посмотри, где мать твоя. И ввел меня в жилище, исполненное мрака и зловония. Там показал он мне печь, горящую огнем и смолу кипящую. Какие-то страшные лица стояли вокруг печи. Я посмотрела вниз и увидела мать свою в огне по самую шею. Она скрежетала зубами, жегомая огнем и снедаемая червями. Увидев меня, она возопила: увы мне, чадо мое! Увы мне от злых дел моих! Смешным казалось мне честное твое целомудрие, и за блуд и невоздержание не думала я быть наказанною. И вот что терплю за кратковременную сласть. Но помоги мне, чадо мое! Вспомни болезни рождения и заботы воспитания, и помоги матери своей!
В жалости я протянула было к ней руку, но огонь опалил руку мою, так что от несносной боли я закричала крепко и проснулась. От крика моего проснулись и бывшие со мною в доме, и, прибежав ко мне, спрашивали о причине моего испуга. Я рассказала им виденное, и, благодаря человеколюбие Бога, избрала путь жизни отца моего. Вот что рассказала мне честная сестра! Итак, зная, какие страшные муки ожидают грешников, и как отрадны жилища идущих путем заповедей Божиих, положим в сердце своем удаляться от зла и творить благо, да благостию Господа наследуем живот вечный.
Да страшимся безвестности смерти, сестра моя, не зная в каком состоянии она застигнет нас, — чтоб иначе не помрачился как-нибудь помысл наш, враг не всеял в нас какой-нибудь страсти, чтобы не ослабело доброе и благочестивое наше расположение, и мы, обратившись к чему-нибудь мирскому, не погубили всего труда своего. Ибо Господь сказал: в чем застану, в том и сужу».