Жемчужины и море 

— Папа, я сегодня помогла старушке поднести сумку! И накормила старого рыжего кота, помнишь, который всю зиму прятался у нас в подъезде! – это говорит бойкая девчушка лет двенадцати, с косичками светлыми, как лен, и веселыми искрящимися глазами.

— А еще я помогла Катьке! – папа вскинул брови, и девочка тут же поправилась: ой, вспомнила, вспомнила, ты говорил, так не надо! – она смешно тянет губы трубочкой и говорит ласково: — Катюююше! Она, представляешь, опять не сделала математику, не понимает, что ли? А я сделала! Помнишь, как я быстро решила ту сложную задачку вчера? Мама была удивлена. Так вот, я ей объясняла три перемены, а на четвертой – потому что это была последняя перемена перед математикой  — я дала ей списать!

— Выходит, не так уж и понятно ты объясняла, дочка, – иронично говорит отец. – Раз тебе понадобилось целых три перемены, а итог все тот же  — списывание.

Но девочка не замечает его тона, и продолжает вдохновенно:

— Нет, папик, нет! Я всегда очень хорошо объясняю, даже учителя говорят! А еще Валик с пятого класса хотел поймать птенчика, который вывалился из гнезда – мы всем классом бегали смотреть! А я не дала, заступилась за малыша, как ты всегда и учил! – она говорит быстро, параллельно успевая вымыть руки, сесть за стол и уже хватает ложку, чтобы приняться за горячий, так вкусно дымящийся борщ.

— Помолись,  — несколько осаживает ее папа, и она на мгновение делается серьезной.

— Я помню, папа, я все помню! В воскресной школе …

Тут она решила, что слишком голодна, и поэтому отложила на несколько минут продолжение своего монолога.

Потом снова уселась и принялась болтать дальше:

— Да, папа, ты как раз мне напомнил: какую чудесную историю рассказывала нам учительница воскресной школы!

— Лидия Михайловна? – папа вспоминает молодую тоненькую женщину, взявшую на себя этот непростой труд по обучению приходских детей законам Всевышнего Бога, которые и взрослые сегодня знают весьма смутно.

— Хорошее, доброе дело делает она для вас, Ира! Слушай ее  внимательно, запоминай, мне рассказывать будешь.

— Да, папа, ты, наверное, забыл – я все внимательно слушаю, и вообще стараюсь вести себя так, чтобы мой Ангел-Хранитель был мною доволен!

Девочка уже разделалась с супом и принялась за второе:

— Но ты перебил меня, хотя я все равно не сбилась с мысли. Все говорят, что меня не так то и просто…

— Ира,  — папа остановил ее движением руки, – ты очень отвлекаешься от сути рассказа, так дело не пойдет. Зачем ты все рассказываешь о себе – я ведь и так тебя знаю, как облупленную! – папа усмехнулся и подумал: не так часто я ее лупил, а может и надо было?

– Так что за историю Вам рассказали в воскресной школе?

Девочка насупилась, но лицо ее мгновенно прояснилось, и она выпалила:

— Ах, папочка, ты опять, ну ладно! Я совсем не обидчивая у тебя, и не злопамятная… Я ведь стараюсь…

— Ира!

— Что, папа?

— Ты опять отвлеклась!

— Рассказала нам Лидия Михайловна чудесную историю! Оказывается, представляешь, все наши добрые дела – они, ну как тебе сказать… Ну они как камешки драгоценные, понимаешь? Вот сделала я сегодня столько много доброго – даже перечислять устала! А мой Ангел-Хранитель собрал их аккуратно – и в сундучок, на небеса. И копятся они там, копятся, много-много камешков. А потом, когда мы пойдем к Богу, Он перед всеми-всеми людьми откроет наши сундучки и скажет: вот это девочка Иришка! Она очень Меня любила и делала много добрых дел…

— Ах, Ира, Ира  — папа вздохнул и встал. – Иди делать свои уроки, а вечером я тоже расскажу тебе одну историю… Да не забудь помолиться после еды – крикнул он ей вдогонку, так как та уже неслась в свою комнату – ох и не терпелось ей поскорее разделаться с домашними заданиями, любила она папины сказки!

— Ой, да, я забы… Вернее, я не забыла, я бы обязательно вспомнила, я никогда …

Но папа уже не слушал.

Как быстро наступил вечер! Хорошо, когда все дела сделаны, учебники сложены, ручки с карандашами уложены спать. Ира с нетерпением ждет того часа, когда можно нырнуть в кровать, накрыться с головой одеялом, улечься как можно уютнее и слушать , слушать, слушать… Вот уже и мама перекрестила ее на ночь, тихонько прикрыла дверь. Но знает Иришка: совсем скоро заскрипят половицы, зашуршат листы папиных бумаг и полоска света проникнет к ней в комнату.

— Ну что, не спишь еще, дочка?  — спрашивает папа, присаживаясь к ней на кровать.

— Ждуу!

— Ну что ж, тогда слушай! – говорит папа и начинает рассказ:

— Жил на одном пустынном острове человек.

— А на каком, папочка? Я думаю, я знаю этот остров, географию я учу всегда добросовестно и…

— Ты не знаешь, Ира, его название, а если будешь перебивать, то не узнаешь и самой истории!

Девочка испугалась и спряталась под одеяло: лучше она будет слушать оттуда, тогда ей легче будет молчать.

— Так вот, жил на одном острове человек. Совсем один, в одиночку. Остров был таким маленьким, что едва там можно было найти хоть какое-нибудь разнообразие. Птицы сюда не залетали, звери не встречались. Не с кем ему было и словечком перемолвиться…

— А что же он там делал, папа? – не удержалась таки Иришка.

— Он ловил жемчуг. Может быть, ты слышала, как в морях добывают эти красивые белоснежные камешки? Большого, огромного труда стоит и одна такая жемчужина, а он собирал их десятками, сотнями. В его утлой хижине копились целые сокровища, прекрасные, чистые! Были там и другие драгоценные камни – один по стоимости равнялся  вилле на берегу моря. А были и еще дороже…

— Жемчужные бусики! – воскликнула девочка.  – Такие, как ты подарил маме на Пасху?

— Нет, те жемчужины были гораздо, гораздо больше. И ценнее. —  папа чему-то усмехнулся.  – Впрочем там были и такие маленькие, как у нашей мамы. Много-много разных камешков, Иришка! Человек этот не унывал – был у него с одними людьми уговор: должны были они за ним приплыть на большом корабле, и тогда жемчуг, который на этом острове был ему не полезнее самого последнего черного осколка скалы – стал бы его богатством, достоянием, воистину сокровищем. Там, на большой земле, чего не купил бы он за него! Чего бы не пожелал – все исполнилось бы – столько у него было этих камней.

— Ах, как это здорово, как здорово, папочка! – Иришка вылезла из-под одеяла и села: —  а что же было дальше то, папа?

— Человек помнил про корабль и не унывал… Одна только печаль грызла ему душу, ведь сколько лет он живет на этом острове и никто, понимаешь, Ира, никто не знал о его сокровищах ничего. Как бы ему хотелось показать их, разложить хоть перед кем-нибудь, о, уж он бы постарался – представил их все-все!

— Я бы тоже очень и очень хотела бы! – Иришка метнулась снова под одеяло, потому что папа предостерегающе посмотрел на нее.

— И вот однажды он не выдержал! «Пусть хоть Море посмотрит на мои несметные сокровища! Пусть хоть оно по достоинству оценит их!»  — и он бросился в свою хижину, с трудом вытащил тяжеленный сундук. До берега было недалеко, он набрал в пригоршни жемчуг и бросился туда.

— Смотри, Море, какой я богач! – восклицал он. – Посмотри сколько много у меня драгоценных камней!

Он бегал туда и обратно, набирал целые пригоршни, до тех пор, пока весь жемчуг не был рассыпан на берегу моря, а тяжелый сундук опустел. Было на что поглядеть  — песка не было видно! Как будто бы снег лежал на нем – так блистали на солнце жемчужины!

— Видишь, Море, я показываю тебе все, что есть у меня! – человек долго еще смотрел на свои сокровища, но тут голова у него стала кружиться и он уснул…

А между тем вдалеке уже зарождалась буря, грозно зашумели волны, во всю мощь вздохнул океан. Очнулся несчастный тогда, когда что-то ледяное коснулось его ног.

— Море!  Что сделало ты! – воскликнул он в отчаянии. – В этот момент последняя пенистая волна равнодушно слизала с песка одну лишь оставшуюся, самую крупную жемчужину. Всю ночь бушевал океан, ничего не оставил он на песке. В отчаянии рвал на себе волосы человек. А может все-таки это просто страшный сон? Он бросился к сундуку, но нет – ничего, ничего там не лежало! До самой последней крошки драгоценного песка показ богач свои сокровища холодному морю.

А когда солнце поднялось из воды и раскрасило небо в розовый цвет, он вдруг увидел вдалеке парус. Уговор есть уговор, дочка! Наконец-то приплыли за ним!

— И что было дальше, папусик? – тихо, очень тихо спросила Иришка.

— Нищим остался бывший богач.

— Пап, а папа? – после недолго молчания прошептала девочка. – Это ты про меня придумал, да?

Она действительно была очень сметливая.

— Ну отчего же,  — улыбнулся отец. – Отчего же, про всех хвастунишек. Так что, Иришка, если хочешь, чтобы и твой сундучок на небесах не оказался пустым, не болтай, не кричи о себе, не труби о своих добрых делах. Пусть их знает только лишь Бог. Ну и твой Ангел-Хранитель, конечно – прибавил он ласково и перекрестил ее на ночь. В их семье так было положено: сначала мама, потом папа.

Анна Минковская