Бабочка и колокольчик
На небольшой полянке возле самого пригорка рос в зеленой траве колокольчик. Такие цветочки знакомы всем: голубенькие, отливающие сиреневым бликом, с тонкими стебелечками, красивые своей простотой. Здесь же жила и бабочка. Ее крылышки были синие, как небо, и часто она залетала проведать колокольчик: сходство цвета будто роднило их.
— Здравствуй, цветочек! – звонко приветствовала она его: почему ты снова опустил головку?
А колокольчик и правда, встречал каждый день хмуро, понурясь.
— Здравствуй, бабочка! Ты такая счастливая: что случилось?
И она отвечала каждый раз разное:
— Солнышко на небе, ты рад?
— Дождик пошел, как хорошо!
— Ночью выпала роса, какие чудесные капельки!
А он, колокольчик, только печально кивал головкой, и слезы наворачивались на его голубые глаза… Тогда бабочка подлетала ближе, с разрешения приседала на его длинный листок:
— Ну чего ты, чего? – участливо спрашивала, доставала крошечный платочек: — не плачь!
А он отвечал хмуро:
— Не знаю… Не знаю… — и снова тонкая шейка гнулась все ближе к земле.
— Что тебя обрадует? – однажды спросила бабочка в очередное такое утро, прилетев к своему другу.
— Обрадует… Посмотри на небо – какой серый туман! Меня бы обрадовало солнышко, хоть один солнечный лучик! Но… где же оно!
— Давай вместе ждать! И когда оно появится – мы будем так рады!
Колокольчик кивнул из вежливости, но про себя подумал: «Ждать… Опять ждать! Да будет ли вообще солнышко, или наступила зима, и больше никогда мы не увидим его…»
А она словно прочла его сумрачные мысли, улыбнулась ласково:
— Конечно, будет! Давай же ждать!
И они стали ждать. На этот раз небо как будто испытывало два маленьких создания – потянулись дождливые серые дни. Но вот ранним утром выглянуло и солнышко, протянуло свой луч к земле: вспорхнула озябшая от ночной прохлады бабочка.
— Ах, наконец-то! – воскликнула она и помчалась к цветочку: так ей хотелось увидеть улыбку на его понуром лице.
Колокольчик и правда, встретил ее оживленным:
— Солнышко выглянуло… А я не верил… — легкое прояснение мелькало вместе с недоумением. Казалось, он спрашивает себя: «а точно ли это так?»
Бабочка, как могла, тормошила его задумчивость, кричала задорно:
— Улыбнись, улыбнись, смейся!
И он оттаял, радость промелькнула в его глазах:
— Солнышко! Я так ждал!
— Это событие надо отметить чашечкой медового нектара! – решила летунья и исчезла в момент: такие бабочки очень быстрые!
Немного прошло времени, с тех пор как она возвратилась, и два хрустальных стаканчика из утренней росы были доверху наполнены сладким напитком, но что это! Из ее коротеньких рук они падают и со звоном разбиваются о серый камешек, спрятавшийся в траве… Колокольчик плачет!
— Что случилось, цветочек! Ведь… Солнышко!
— Не знаю… Не знаю…
Улетела, расстроенная, бабочка. Страшная догадка вдруг промелькнула в ее голове: «Кто-то… Кто-то крадет у него радость! Кто это! Бесстыдный, наглый вор!»
Она тихонько вернулась и спряталась в буйной зелени. Ветерок шуршал травинками, всхлипывал едва слышно цветок, и больше ничего не было слышно.
Вдруг зашевелилась старая кривая колючка, что незаметно притаилась возле низких кустов, взбугрилась под ней влажная почва: на поверхность, осторожно выглянув, выполз отвратительный скользкий слизняк. Замерло крошечное сердечко: к её колокольчику двинулся он!
Она уже было хотела камнем упасть перед ним, распластать свои хрупкие крылышки, не пустить к своему другу! Как вдруг с удивлением услышала, как цветок заговорил с этим страшным чужаком.
— Это ты… Мне так грустно! Я так ждал солнышка, а теперь… Ты сказал, что скроется оно снова в ватные тучи. Ты прав! Кончится тогда моя радость. Уже кончилась…
Слизняк уставился на него грязным взором и улыбнулся… Потом, словно дело было выполнено, развернулся и молча скрылся в траве. Наступила грустная тишина, заплакал колокольчик снова.
— Даже и ты… Уполз… А ведь я… — и он пошевелил тонким листком: ахнула безмолвно бабочка: напополам был обгрызен он.
— Ты зачем с ним разговаривал!!! Зачем опускал вниз листочки: ведь он не добрался бы до них, если бы ты…
Но колокольчик плакал все горше.
— Этот слизняк прав! Солнышко скоро скроется! И снова будет серое небо!
— Как случилось, бедный цветочек, что ты знаком с червяком? — бабочка подлетела совсем близко, отчаянно покачала головой:
— Он убьёт тебя, если ты будешь слушать его!
— Зачем ждать? Зачем надеяться? Зачем мучиться так сильно в ожидании, если просимое – как ветерок, как солнечный зайчик: коснется и ускользает! И вот я один, и солнышко уже почти скрылось! И нет больше радости, потому что нет ничего постоянного!
Бабочка гладила его по синей головке, успокаивала, как маленького, а он, сквозь всхлипывания продолжал:
— Это случилось в тот день, когда выпала ночная роса… Ты ведь помнишь, какая была до этого засуха. Всё существо моё жаждало живительную влагу, я молился Творцу, чтобы он послал её мне! И в ту ночь выпала роса! И я пил полную чашу и был самым счастливым цветком на свете! А потом появился он… Бабочка, разве не прав был он? Кончилась… Кончилась роса!
— Тот, Кто дал тебе эту росу, Тот никогда не кончится! – вдруг воскликнула она и взяла в свою горячую ладошку кончик его израненного листка. – Он – вечен! Ему радуйся, да и всему тому – что дает Он – тоже: пройдет оно или нет!
Она показала на солнечный зайчик:
— Ты говоришь, что он скоро исчезнет, цветочек? Верно! Но разве ты не живешь по минутам и часам, колокольчик? Разве не от утра до вечера изменяется время? Пусть эти пять минут, в которые посетил тебя посланник света, буду счастливыми. Будь благодарен за эти пять минут! Не отравляй и секунды радости мыслью об ее скоротечности! Проходит все: и радости и печали! Знай, когда тучи закроют последний луч солнца – они пройдут! Когда наступят осенние холода – они пройдут. Когда выпадет снег, и станет холодно и темно – это пройдет! Почему ты плачешь о том, что проходит радость, и не радуешься о том, что проходит и печаль? Эх, колокольчик!
Постепенно затихло всхлипывание, приподнялась тонкая шейка, заплаканные голубые глаза теперь пристально смотрели на говорившую:
— Зачем ты слушал грязного слизняка? Вот он – вор твоего счастья, твоей радости, твоей жизни! Почему ты веришь, стоит лишь ему произнести несколько лживых слов? Разве… — она помолчала и потом с уверенностью окончила:
— Разве не утверждал он, что солнышко навсегда скрылось за тучами?
Колокольчик согласно кивнул.
— И когда оно утром позолотило землю, он поспешил убедить тебя в том, что это ненадолго?
Цветок снова кивнул и удивленно спросил:
— Откуда ты знаешь?
— У таких, как он, нет ничего нового! И их ложь стара как мир! Они…
И вдруг в этот момент за спиной друзей раздался вкрадчивый голос, в котором, тем не менее, отчетливо просвечивалось черной слизью злорадство и наглая уверенность в своей силе и власти:
— Как хорошо, что я застал вас вместе… Не придется ползти к тебе, милая летунья, чтобы сообщить весьма грустную весть…
Он эффектно выдержал паузу, и в тот время, когда бабочка хотела что-то возразить, как ушат ледяной воды вылилась на них короткая, но больно ударившая в их крошечные сердечки фраза:
— Сегодня — смерть солнца. Сегодня солнце умрет!
И как бы в подтверждение его слов небо налилось свинцом, и оглушительный удар грома потряс землю, всколыхнул березовую рощу, больным эхом отразился во всем живом. Началась невиданная гроза: первая этим летом, первая – в жизни бабочки и цветка. Бешенный порыв ветра налетел на них всей своей силой, пронзил своим холодом, посыпался с неба каменный град, ледяной крупный дождь.
— Колокольчик, я не могу больше держаться!!! – кричала бабочка, обняв ручками его тонкий стебелек: раскачивающийся, сам едва цепляющийся слабым корешком за промокший насквозь клочок земли. Сквозь рев бури она услышала слабенький голосок:
— Зачем… Зачем? – он повернул к ней мокрое от дождя лицо и, задыхаясь, произнес:
— Если умерло солнце, зачем жить нам! Не держись, отпускай! И я отпущу…
Если бы не страшная какофония звуков и не ужас грозы, то оба они непременно услышали бы злорадный хохот, но теперь не слышно было ничего, кроме свиста ветра, кроме раскатов грома, и глаза их были ослеплены раскалывающей небо молнией. Колокольчик даже не почувствовал, как слизняк — ледяной и скользкий, бросился к его подножию, погнул и без того слабый стебелек, повис на нем своим тяжелым грязным телом.
— А я не верю! – вдруг воскликнула бабочка! – Это тоже ложь, я ей не верю!
И она крепче сжала руки, прижалась к цветку и горячо зашептали молитву ее посиневшие от страха и холода губы.
— Разве ты сама теперь не видишь? – зарыдал колокольчик, совсем почти сломавшийся под тяжестью слизняка.
— Молись!
— Зачем же?
— Молись!
И колокольчик вспомнил Творца. Теперь оба они, два крошечных существа в мироздании, обратились в молитве к Богу, страдающие, напуганные, одни. По-прежнему бешено выл ветер, по-прежнему пригибались к земле ветки деревьев, все также оглушительно гремел гром.
— Моя власть и мое время! – донеслось вдруг до них, и слизняк, отвалившись от колокольчика, плюхнулся на пузырившуюся от дождя землю, с непонятным восторгом подхватил грязь и швырнул ее к небу. Выпрямился разом тонкий стебелек, горячее зашептал молитву бедный цветок. Сколько прошло часов невиданной бури, они не знали. Для них и само время остановилось: измокшие, заледеневшие, заплаканные! Их крылышки и лепестки – одинаково тонкие, одинакового цвета – теперь были прибиты тяжелыми каплями, изранены градом, но замечали ли они это? Снаружи разрывала на части мир буря, но внутри них слабым трепетным огоньком надежды разгорался свет: и уже не одни, а с самим Богом – они были вместе. И чтобы не произошло вокруг, уже не замечали они ничего!
Да, не знали они, сколько прошло времени, но вдруг ощутили всем своим измученным существом необыкновенное тепло. Разжав закоченевшие крошечные пальчики, бабочка первая подняла головку:
— Колокольчик! Колокольчик! – закричала она, и он услышал: потому что везде вокруг наступила торжественная, наполненная благоговейностью тишина. Цветочек поднял глаза и замер от восторга: яркий солнечный свет залил полянку, вся она заискрилась капельками бриллиантов, а там, в вышине, сквозь бегущие рванные тучи, величаво раскинулась… радуга. Первая за это лето. Первая – в жизни бабочки и цветка!
Анна Минковская